Книга на моём столе

Детство моё прошло в военные годы. Когда началась война, мне было пять лет, а когда закончилась – девять. У мамы на руках нас четверо, она работала дояркой в колхозе и дома почти не бывала. Пошёл в первый класс в сорок четвертом. В селе Хабарном, где я жил, работала только начальная школа. С пятого по десятый класс мы ходили в Аккермановку, в любую погоду – в жару, буран, мороз,  а это пять километров туда и столько же обратно. Я не помню, чтобы мы прогуливали занятия. Дети военных и послевоенных лет, мы были другими, более ответственными. Делали самодельные тетради  из бумажных мешков желтоватого цвета из-под взрывчатки с Аккермановского рудника. Чернила готовили из сажи печной трубы. Её разводили водой так, чтобы были видны буквы, когда высохнут. Те, кто побогаче, приходили с тетрадями, но это большая редкость. Перо давала учитель Мария Николаевна. Мы его нитками прикрепляли к какой-нибудь палочке, так вот и пытались писать. Учебники – редкость. У меня их вообще не было. Одежда и обувь доставалась от старших сестер. Можете не поверить, но через улицу к другу я бегал по снегу босиком. Мама на работе, а двум старшим сестрам – не до меня. Все знания получал из уст учителя, что запомнил, затем пересказывал, благо, что память хорошая. Учитель знала, что вначале вызывать меня бесполезно, но когда расскажут стихотворение человек пятнадцать, я его успевал выучить. Читать художественную литературу стал позже. Начинал со сказок, а подрос, увлекся фантастикой, приключениями, путешествиями, зачитывался книгами о войне. Молодёжь в те далекие годы была любознательной. После войны в нашем селе появилась библиотека, с разными интересными книгами. Они открывали мир нам, юным и пытливым. Ведь мы, кроме своей природы, ближайших сёл да города Орска, ничего не знали. Когда в 1945 году мой папа пришёл с войны, для нашей семьи все резко изменилось к лучшему. Как-то в селе появилась новая семья, в которой был совсем слепой парень, старше меня. Он собирал нас, мальчишек, около себя и очень интересно рассказывал сказки, всякие истории, были и небылицы. Мы сидели вокруг него с раскрытыми ртами. Я и сейчас помню, с чего он обычно начинал:  «Ой, бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу, сидит ворон на дубу и играет во трубу». Я к нему частенько приставал, чтобы он еще что-нибудь рассказал, тогда он просил, чтобы я принес ему папироску. Папа мой курил,  и я ему каждый раз приносил за какой-нибудь рассказ по папироске. Наверно, от этого мальчика появилась во мне тяга к чтению. А далее я начал сам читать А.С.Пушкина. В сказке «Тысяча и одна ночь» многое мне было непонятно. С вопросами я обращался к родителям. Но ответов часто не получал: у мамы – полкласса образования, отец тоже не все мог объяснить. Много позже я увидел в библиотеке  «Детскую энциклопедию», и она помогла мне найти ответы на многие вопросы. Когда учился в 6-7 классе, появилось больше художественной литературы в библиотеках, книжных магазинах. Мы зачитывались произведениями русской  и иностранной  литературы.  Мне очень нравились «Белый клык», «Мартин Иден» Д.Лондона. Помню, с удовольствием читал «Тома Сойера» М.Твена, «Зверобоя» и  «Следопыта» Ф.Купера, «Трех мушкетеров», «Двадцать лет спустя» А.Дюма, «Двадцать тысяч лье под водой» Ж.Верна. Из русской литературы запомнились книги – «Порт Артур» А.Степанова, произведения А. Новикова-Прибоя и Д.Мамина-Сибиряка,  «Даурия» К.Седых, «Угрюм-река» В.Шишкова, «Кавалер золотой звезды» С.Бабаевского,  «Два капитана» В.Каверина, «Белеет парус одинокий» В.Катаева, «Конь с розовой гривой» и  «Царь-рыба» В.Астафьева. У нас в селе до 1947 года не было электричества и радио, только керосиновая лампа. А читать очень хотелось. Как правило, в деревне свободное время для чтения появлялось только поздним вечером. Помню (тогда мне лет пятнадцать было), зимой, лёжа в кровати, я читал «Вия» Н.Гоголя. В доме все спали, а на улице – тьма жуткая. Лампа в двух метрах, освещение слабое, тени да полутени, а лампу нужно тушить, дойти до неё и по темноте вернуться в кровать. Страху натерпелся… Не читать я  не мог: жажда познания стала смыслом жизни, была сильнее меня, осталась такой до сих пор. Сожалею, что сейчас почти не читаю: проблемы со зрением. Но зато благодаря чтению я стал писать стихи. Александр ПОМЕТУН, ветеран «Уральской Стали».