Стремление к независимости составляет одно из главных свойств человеческой натуры. Даже «воля к власти», которая, по мнению Ницше, движет миром и людьми, тоже является стремлением к абсолютной свободе и независимости. Не хочешь быть рабом, становись господином. По логике: чем больше у тебя власти, тем ты свободнее и независимее…
Путешествуя по Кавказу в мае-августе 1829 года, А.С.Пушкин написал стихотворение «Кавказ», ставшее хрестоматийным:
Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины;
Орел, с отдаленной поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Отселе я вижу потоков рожденье
И первое грозных обвалов движенье…
Это стихотворение относится к пейзажной лирике Пушкина, и, кажется, при любом подходе к нему не найдешь здесь никаких подводных смысловых течений. Если бы не выражение – «один в вышине». Хотел или не хотел этого поэт, но в нем отразилось и его положение в русской поэзии, и его постоянное стремление к творческой свободе и независимости, и, возможно, его жизненное одиночество. Та же самая тема прозвучала и в стихотворении «Монастырь на Казбеке», написанном в тот же период и стоящем особняком в его творчестве, поскольку нигде и никогда он не высказывал подобных желаний:
Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.
Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство Бога скрыться мне!..
Понятно, когда стремление к воле проявляется в стихах о морской стихии, или в поэме о бессарабской степи, где кочуют вольнолюбивые цыгане. Но какая воля может быть в заоблачной келье монастыря? Тем более для человека, который не терпел затворничества и даже пребывание в родном Михайловском воспринимал как заточение? Видимо, в душе поэт понимал, что чем больше свободы и независимости, тем больше одиночества, а одиночество для человека – то же заточение в самом себе.
Царственным величием и царственным холодом, сопряженным со скрытым в душе отчаянием, веет от стихотворения «Поэту», написанному через год после путешествия по Кавказу:
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный…
Поэт, как и любой другой человек искусства, не может творить только для себя: ему нужен читатель, слушатель, зритель. И в то же время, если ты хочешь сохранить творческую свободу и независимость, ты должен оставаться «один в вышине», «у края стремнины», где каждый шаг означает последний полет в вечность. Многие творцы рвутся к аудитории, к шуму и славе, а для баловней судьбы это еще означает возможность «заработать» большие деньги, теряя при этом и свободу творчества, и независимость от толпы. С одной стороны, ты – царь, кумир, а с другой – раб своих поклонников, без которых ты – никто. Ты властвуешь, ты в окружении людей, но в душе ты одинок, и власть твоя может закончиться в любой момент, и слава твоя завершается полным забвением.
Не в этом ли скрывается парадокс любой власти над людьми? Человек стремится к власти, чтобы не быть рабом, чтобы стать свободным и независимым, но разве возможна власть без людского окружения? И Робинзон на своем острове так же был зависим от своего Пятницы, как и тот от него, хотя один назывался господином, а другой – слугой. И чем выше ты поднимаешься по лестнице власти, тем больше людей втягиваются в ее водоворот. И когда ты поднимаешься на вершину, ты остаешься «один в вышине», хотя весь мир принадлежит тебе. Ты властвуешь, пока мир лежит у твоих ног, но стоит последнему рабу презреть жизнь и презреть смерть и плюнуть в твою сторону – и твоя власть превращается в ничто. И понимая это, ты начинаешь тиранить людей, чтобы утвердиться на своей холодной вершине, где нет ни одной живой травинки, где нет даже мха на камнях. И первый на земле, ты становишься последним из рабов, поскольку ты не властвуешь даже над собой. Недаром кто-то из умных людей сказал: «Чтобы власть стала сильнее, ее следует ограничивать».
Чтобы утвердить власть не тираническую, а полноправную, правители ссылаются на слова апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божьему установлению». При желании даже апостольскому слову можно придать ложный смысл, поскольку Павел говорит не о божественной власти пахана на зоне, а о том, что «несть власти, аще не от Бога», что означает буквально – не власть, если не от Бога. Следовательно, не всякая власть от Бога и не всякой власти следует покоряться, а только той, что установлена по высшему Божественному закону. Имеющий уши да услышит.
